И у любви у нашей села батарейка.
Чувства в ноль. Хватит-хватит, говорить ему, что она умерла. Это же не правда, да? Не_правда. Болит где-то вверху позвоночника. Нет, вы все это придумали, это сказка. Бред на яву. Сон. Не прожигайте его насквозь, это больно, не представляете насколько больно. Больнее, чем иголками под ногти. Больнее, чем резать вены. Недомогание. Туман перед глазами. Только не сорваться, только не сорваться и не разнести здесь всё к чертовой матери. От такого, знаете ли, и ребра стонут. Тихо, как под землей. Он слышит ваше дыхание. Учащенное, горячее. Нет, ему неплохо. У него недомогание. Жуткое, отчужденное, вечное. Это не симптомы обреченности или одиночества. Это как вечный симптом утреннего похмелья. Представляете и вот в таком состоянии всегда. В болезненном запое. Пока не сдохнешь. Хотя последнее ему не грозит. Он же обещал ей быть всегда рядом. Всегда. Что ж ты за дерьмо такое, которое словами разбрасывается.  Только бы не сойти с ума. Или уже поздно. Зашить бы рот ярко-красными нитками и вместо глаз пуговицы пришить. Ярко-красными нитками. И чтобы швы не заживали, а вечно гнили. Чтобы хоть кто-то видел, что ему тоже бывает больно. Мечется. Куда приткнуться не знает. Загоните кто-нибудь в угол быстрее. Порванное сердце. На две, на три, на четыре, на сто кусков. Таких больших жирных никому ненужных кусков. Забери их себе, Белла. За-бе-ри. С собой. Нет, погоди, и меня не забудь, как свой личный атрибут. Ключевое слово, - твой. Вчера, сегодня, завтра. Хочешь разобьюсь ради тебя? Вдребезги об асфальт. В кровь. Хочешь выстрелю в голову разом? Насквозь. Хочешь поменяюсь с тобой местами? Пожалуйста, пожалуйста, согласись. Он не ноет, он изнемогается в собственном теле. Вырваться не судьба.
Какого черта его держат за руки? Сзади. Сильно. Больно, черт возьми сжимают. Пора вернуться на землю. Подожди немного, он вернется, дорогая. Элис крепко сжимает, шепчет что-то невразумительное на ухо. А он не понимает её слов, совсем. Не слышит. А только повторяет любимое имя вслух. Раз за разом, почти в истерики. Белла. Он же уже битый час на полу повторяет её имя, сам того не понимая. Не слышит. Губы на автомате. Лимит ещё не исчерпан. Вечность ещё не прошла. Хватит его успокаивать. Хватит держать, он не болен бешенством. Он болен ей.  Одной единственной. Всё будет хорошо? Боже мой, что вы несете. Она не овечка долли, её не отдублируешь. Ещё чуть-чуть и всё. И опять тишина. Стоп истерика. Старт импульс.
Скажите ему, когда все будет хорошо. Он теперь не поймет этого долго. Его Беллы теперь нет. Нет совсем. Только тело. Хотя в порывах безумия он, вероятно, представлял, как танцует с бездыханной девушкой на балу. Как романтично. Оставьте ему её тело, рядом в спальне. Пусть продолжает верить в сказки. Громко, бессмысленно. Опять что-то говорит, бездумное. Удар по лицу. Холодный ветер по губам, силуэты перед глазами. Кажется, вернулся. Давно пора было таким способом успокоить, Розали нашла выход. Умничка, девочка. Единственный верный способ – дать в морду. Спасибо. Сейчас бы два литра виски и голову в тазик со льдом. Лишь бы не удавиться по дороге назад. Как неудобно ощущать себя бездарной шестеркой в чьих-то лапах.  В кого теперь верить?
- Белла? Вопрос куда-то в сторону. Это паранойя. Он ведь знал, что никто больше не ответит. Что сзади она сейчас не подбежит и не обнимет. И из списков гостей вычеркнут её имя. Но не из него, из него не вычеркнет никто.  Его любимое имя останется при нем. На совсем. Не в памяти, внутри. Недомогание. Опять. Кости внутри устали стонать. Уже не болят. Болит голова. А он так ждал хэппи-энда. Не дождался. Батарейка просто села.